Не заходи за черту

Автор: Anatolia
Пейринг: Ритсу/Соби, Соби/Рицка
Рейтинг: R
Жанр: drama, angst

Какие нравы в миру, где пьют любовь, словно спирт -
До поросячьего визга...
Какие шифры тебе не позволяют понять,
Что я имею в виду?
Когда руками машу, пытаясь предупредить:
Не подходи ко мне близко.
Не заходи за черту, не заходи за черту,
Не заходи за черту.

О. Медведев.

- А его куда поставить? - с трудом переводя дыхание, спросил Соби, прислонив к плечу сачок. Загорелый, чумазый, Агацума сейчас был совершенно не похож на самого одарённого ученика школы.

- В угол, под лестницей. И сходи умойся, - сенсей прищурился, - Будешь сегодня работать над коллекцией.

- Так вы мне разрешите? - зачем-то переспросил Соби.

Он ведь и так всё знал. Что лучший ученик, и что сенсей многого от него ждёт. А ученикам – им ведь ждать не полагается, да?

Тщательно отмываясь под брызжущей струёй воды, Соби смотрел на своё отражение. Пригладить волосы мокрой ладонью, чтобы не торчали в разные стороны. Застегнуть рубашку на все пуговицы. Воротничок поправить. А вот как румянец убрать, он не знал. Пережитые за день ощущения вертелись зубчатыми пластмассовыми колёсиками, щекоча изнутри.

Бабочку обычно замечал сенсей – мелькающей рябью на горизонте, где истаивало ярко-синее июньское небо. Он бросался следом, раня лодыжки осокой, а цветное трепыхание впереди нарочно петляло, делая беспорядочные обречённые зигзаги. Но Соби был быстрее – всё равно через пару десятков метров пыльная марлевая сетка опускалась, отрезая звуки и свет. Мальчик наклонялся, осторожно собирая ткань. И, сжимая бьющийся сачок, ждал, пока подойдёт сенсей и неулыбчиво посмотрит куда-то поверх его макушки.

От желания услышать хоть что-нибудь на глаза наворачивались слёзы. Но Ритсу только коротко кивал и, не оборачиваясь, шел дальше, спускаясь по пологому склону к озеру. Уши у Соби никли, и одёргивать себя было бесполезно.

Говорить Ритсу всегда начинал внезапно, и только тогда, когда ученик отвлекался, устав смотреть на строго сведённые лопатки впереди идущего. Он даже не повышал голоса – зачем, когда Соби напряженно вслушивался в слова, ступая след в след. Затем они сидели внизу, у моста, отдыхая и медитируя.
Прямая спина с проступающими бугорками позвоночника под белоснежной рубашкой. Рукава слегка закатаны. У него так же. Соби смотрел на эту спину, обняв руками колени, сгорбившись. Как бы не хотелось думать о сродстве, это была лишь мимикрия. По-японски вежливая попытка соответствовать. Жалкая.

В классе стоял сладковатый запах гниения, но Соби привык. Сидящий спиной к свету Ритсу выглядел черным изваянием на фоне жалюзей. Перо с едва слышным скрипом скользило по бумаге.
В толстостенной банке рядом бессильно билась о стекло белянка, пойманная еще утром. Хлороформ едкими каплями пропитывал вату, которую он затем вложит в отверстие пробки. От этой дряни кружилась голова.
Главное – не отвлекаться. Уложить её ровно, зафиксировать брюшко и все четыре крыла... вот так. Звук, с которым булавка протыкала плотную бархатную бумагу подложки – Соби его почти ненавидел. Тошнотворный запах разложения и вопли на ультразвуке. Он понимал, что нужно закончить начатое, чтобы стеклянная крышка коробки плотно легла сверху и закрылась на крючочек.

Он как раз заканчивал карандашный этюд, когда сзади, неслышно ступая по мягкому ковру, подкрался Рицка. Встал на колени. Ни слова, ни вздоха – знает, что нельзя. Касаться – тем более.

Соби сидел прямо, пачкая ребро ладони жирным грифелем.
Трудно, как же это трудно – не позволить себе слегка отклониться назад, чтобы лопатки уперлись в несмелые ладони. Миндальный, горький смех никак не может прорваться наружу. Молчание – это ведь тоже граница.

Сведённые мускулы. Одно прикосновение горячей ладони к плечу – и всё. Он уже знал, как это будет: слегка повернуть голову... Вдохнуть Рицка не даст, и губы совпадут изгиб в изгиб. Когда ты целуешь кого-то, уже ничего нельзя скрыть, тело всё само скажет за тебя. Дрожью, вздохами, заалевшими мочками ушей. Даже если руки держать за спиной. А Рицка не глупый. С того раза, весной, как они поговорили, даже не пытался трогать Соби; а что пальцы, лежащие на коленях, дрожат – так это ладно.

Просить словами – кощунство, не просить – невозможно. Как же это было знакомо. Издевательски тонкое обоняние – запах чужого возбуждения пробивался сквозь одежду, щекотал ноздри.

- Со-би.

И мольба, и зов. Такой отчаянный, что он в смятении зажмурился. Какой же силой воли надо обладать, чтобы не слышать?

Ещё не касание, но очень близко – Рицка наклонился и почти прижался к его спине, носом касаясь волос. Больше никаких звуков, кроме стука сердца и его частых выдохов в шею.

- Люблю тебя. Я... всё для тебя сделаю, Соби.

Соби опустил голову, заливаясь краской. Ведь это он первый сказал – тогда, еще шестикласснику. Идиот.

Рицка позади замер, а затем прижался к нему всем телом. Медленно развел на две стороны волосы на затылке. И поцеловал – в шею, где выступала косточка.
В пятнадцать Соби даже подойти так близко не смел.
Что случилось с его границами? Может, разметка стёрлась?
Рицка уже отодвинулся, больше не было ни тепла, ни касаний.
Он оперся ладонью о ковёр и обернулся – красный, злой, смущённый.

Рицка стоял перед ним на коленях. Распухшие губы, непролитые слёзы в блестящих глазищах. Красивый какой. Форменные серые брюки едва по шву не расходятся.
А Соби хотел сказать, что нельзя дразнить. Что это опасно – играть с ним в такие игры...
Рицка смотрел вот так пару минут, а потом скривился и беззвучно заплакал, даже не пытаясь закрыть лицо руками.

Всё было правильно. Он не поддался, не сделал ничего такого, о чём бы потом жалел. Но почему так нестерпимо горят щёки? Так тошно смотреть, как Рицка лежит ничком на ковре, онемев от обиды? Разве это правильно – заставлять страдать того, кто тебе дорог, лишь бы не дать нарушить свои границы?

Конечно. Двое людей, чьё мнение он ценил, считали именно так.

Только не пошло бы оно всё к чёрту?

Соби опустился на пушистый ворс рядом с мальчиком. Подложив локоть под голову, осторожно прижался сзади. Дрожащий хвост случайно задел руки, и они сами сомкнулись в судорожном объятии:

- Рицка, не надо. Тише.

Тот застыл.

- Ну, повернись ко мне. Пожалуйста.

Медленно, как бы нехотя, Рицка повернулся лицом. И сразу неловко ткнулся губами ему в нос, прижавшись мокрой щекой. И тут Соби всё-таки повело. Неотрывно глядя на тёмные слипшиеся ресницы, он пододвинулся и со стоном приник к его губам, гладя влажные уши, ямку на шее, вздрагивающую спину. Рука скользнула ниже, и Рицка вжался в него бёдрами, не прекращая яростного поцелуя.
Соби не мог от него оторваться, просто не мог. Как это – нельзя, когда твоё тело требует этого, исходя звериным запахом? Когда ты сходишь с ума от того, как он прижимает твои руки к себе, гладит...

На лице его Жертвы явственно читался страх. Что это уже слишком. Что сейчас Соби оттолкнёт. Прогонит, вежливо попросив подняться в свою комнату.

...Встать и уйти. Прямо сейчас. Не заходя за черту.

Или - стереть черту рукавом, и пусть будет в мелу. Неважно.

Секунды лихорадочно стучали в висках, а Соби думал, что жизнь – не бой, и некому решать исход событий за тебя. И еще – что, даже победив, ты можешь быть проигравшим. Сенсей наверняка смог бы сказать об этом пару слов.