Жизнь, как дом

 

Автор: moody flooder
Герои: Соби, Рицу, Сеймей
Рейтинг: R
Disclaimer: герои принадлежат не мне.

Фик написан в рамках Menage a trois феста для Ольхен Кин.

 

Соби знает, что жизнь - это дом, и некоторые комнаты лучше не открывать.

Подвал
Толстые лапы дома, на которых он покоится, как сфинкс. Мышцы - камень, кровь - время, тихо текущее сквозь; иногда Соби долго не может уснуть и слушает, как плещутся внизу бледные слепые существа. Протеи, - вспоминает Соби, - протеи, как морское божество. Зверь вздрагивает, сон его чуток.
Еще внизу: Соби знает истинную власть слов, и - "ятебялюблю" на выдохе; чуть сутулящийся мальчик со слишком короткой стрижкой, буркнувший "Сеймей"; любовь на кончиках пальцев, он растерянно смотрит на свою Жертву и думает, что теперь все изменится.
Еще ниже: страх, то, о чем Соби не хочет вспоминать; он не будет вспоминать. Молодежь выбирает любовь, а остальное, в общем, не важно.

Веранда
Яркий солнечный свет. Взгляды прохожих скользят, не задерживаясь - ничего из ряда вон выходящего.

- Хочешь сигарету? - спрашивает Рицу-сенсей. Соби качает головой. - Правильно, я в твоем возрасте тоже воздерживался. Итак, как у вас с Сеймеем в четверг прошло?
Соби краснеет; он учится любить. Он делает все, что может, но подозревает, что делает что-то не так. Любовь, когда тебе тринадцать, четырнадцать, пятнадцать - попытка удержать на носу консервную банку: часто опрокидывается и больно бьет по лбу, но еще есть надежда, что кто-то смилуется и все же подарит открывашку.

- Да как всегда. Простит, конечно, он всегда прощает, но обидно.

- Что, не дает? Скучные какие-то подростки пошли, вот я в вашем возрасте...

- Не волнуйтесь, Рицу-сенсей, возможно, в вашем возрасте я и врать буду меньше, чем вы.

Соби ждет оплеухи, но учитель только хмыкает и затягивается поглубже.

- Ну, ты же ему сказал, как мы договорились, что от того, что ушки отпали, еще никто кровью не истек?

- Говорил, он не улыбнулся даже.

Рицу вздыхает:

- Я никогда не доверял людям, которые не курят. Они слишком серьезно к себе относятся.

Лестница
Соби может жаловаться на жизнь Сеймея гораздо лучше, чем сам Сеймей, который считает скулеж унизительным. Соби ничего не остается, кроме как улавливать его настроение по напряженным плечам, по морщинкам между бровями, по нервному подергиванию хвоста. Наверное, опять в семье неприятности, а тут еще он со своими...

- Я так много о тебе думал, что ушки отвалились, - нежно шепчет Соби с ходу, чтобы перехватить инициативу в этот неловком разговоре, за что тут же получает оплеуху. И потом долго слушает, качая головой, пока Сеймей перебирает все имена соучеников, что приходят ему в голову. Ну, не рассказывать же ему, действительно, правду?

Подзатыльники Соби не пугают, но когда Сеймей вдруг смотрит зло и оценивающе и нежно гладит его щеку, он отшатывается: Соби не понимает, что происходит, и зачем все происходит, и почему отсутствие боли иногда самой боли больнее.

Спальня
Соби весь день убирается в комнате, разбирая археологические пласты прошлогодней грязи, конспектов, тарелок с засохшими макаронами быстрого приготовления под кроватью - Сеймею такое едва ли понравится. Он покупает фрукты и сыр.
Вечером Соби делает страшные глаза, и сосед безропотно отдает ему пластиковую карту-ключ от комнаты в безраздельное пользование: к тому времени у него уже репутация сильного бойца, и с ним предпочитают не связываться.
Но с приходом Сеймея все, конечно, идет наперекосяк. Нет, он даже не замирает, не хмурится, не дерзит и не приказывает убрать руки при первой же попытке стянуть рубашку. Соби не верит своим глазам; он прижимается лбом к голому плечу Сеймея, улыбается ему в ключицу, чуть прикусывает кожу. Тот шумно втягивает воздух.
Он наклоняется так, что они оба опускаются на покрывало; у Соби сносит крышу от того, что можно поцеловаться по-настоящему, что уже не нужны никакие уловки вроде "закрой глаза и открой рот", он гладит бледную грудь Сеймея, пока еще не решаясь спуститься ниже, но это - только дело времени... в глазах плывет.

Скрип открывающейся двери заставляет Соби подскочить. Но соседов ключ ведь у него, значит... только учителя могут входить в любые помещения в любое время.
Рицу-сенсей ухмыляется с порога и вместо того, чтобы уйти, закрывает за собою дверь изнутри.

- Что, Сеймей до сих пор при ушах?

Соби растерянно пожимает плечами, натягивая покрывало под самое горло своей Жертвы.

- Вроде как преимущественно нет.

- Чего же так? Ты не забыл сказать ему, как мы договаривались, что единственное преимущество девственников в поединке - возможность задушить противника хвостом? Не то, чтобы кто-то пытался это проделать.

Соби заливается густой краской, боится поднять на Сеймея взгляд. А Рицу-сенсей уже обращается к Жертве, распуская галстук, сбрасывая рубашку:

- Зря ты так. Соби - хороший мальчик. Если уложить - вот так...

Рицу-сенсей говорит доверительно, у него голос глубокий, как предрассветный сон, от которого не хочется просыпаться.

- Ты за него не волнуйся, Сеймей-кун, это входило в его... обучение. - И уже к Соби: да не ерзай ты, больно будет.

Ему все равно больно, но, как ни странно, именно боль успокаивает, дает понять, что ничего страшного не происходит. В конце концов, все могло быть хуже. Рицу-сенсей мог обратить внимание на Сеймея, и он, Соби, не смог бы его защитить. Важное о змеях: их взгляд завораживает, а яд сладок и несет покой.

...После учитель протягивает ему полупустую пачку:

- Хочешь сигарету?

Он притягивает своего ученика к себе, приобняв, и они курят вдвоем, а Сеймей осторожно гладит плечо Соби. Тот думает, что, в общем, все хорошо, только через его улыбку все чаще видно скелет его одиночества.

Прихожая
На дверь центра Семи Лун кто-то повесил написанную от руки табличку - "Осторожно, здесь водятся тигры". На самом деле, все гораздо проще.
Здесь ты снимаешь кожу и вешаешь на крючок в углу. Здесь ты оставляешь в ящике возле входа свой опыт, свои привычки. Перед собою наг, перед собою беззащитен.
Иногда Соби думает, что его остается совсем мало. Все тоньше, тоньше; он - стекло, сквозь которое видно...
Любовь, сперва беспомощная, слепой ящерицей помещавшаяся на ладони, прокрадывается в кровеносные сосуды, прорастает внутри, как второй хребет, просвечивает сквозь кожу.

Крыша
- Ты такой бледный, что тебя в темноте видно. Белый, как моль.

- Я не как моль, я сияю от любви к тебе.

На крыше свет, слишком много света. Соби прикрывает глаза ладонью, протягивает
Сеймею неначатую пачку, которую на всякий пожарный никогда не вынимает из рюкзака:

- Хочешь сигарету?

- Ты уже и говоришь, как он.

- Ты... за меня не бойся, ладно? То есть спасибо, конечно, для меня это правда очень важно. Но повода нет. Да и вообще, кто кого должен защищать? Я красивее тебя и старше на три месяца.

Сеймей знает истинную власть слов, и он вырезает на шее у Соби - "Возлюбленный".

Двери захлопываются, замок щелкает, засов скрипит. Соби остается снаружи.